Аннотация
Тотальные военные конфликты ХХ столетия между Россией и Германией актуализировали негативное восприятие двух государств и аккумулировали особую форму оценки друг друга – «образ врага». Сложная внешнеполитическая обстановка межвоенных и военных лет поставила перед советской пропагандой цель – в кратчайшие сроки сформировать адекватный современным реалиям образ противника.
В 1930–1940-е годы для достижения данной цели пропагандистские инстанции обратились к историческому примеру русско-германского противостояния – Первой мировой войне. На процесс создания образа врага оказали влияние дипломатические коллизии 1930–1940-х гг., сжатые сроки, массовость объекта распространения (население СССР), социально-исторический и индивидуальный опыт. В 1930-е годы образ врага формировался под влиянием господствовавшей в СССР концепции пролетарского интернационализма. Обращение к военному конфликту 1914–1918 гг. демонстрировало зарождение в германской армии революционных идей и ненависти к империалистической власти. Главным ориентиром для пропагандистских инстанций стала коммуникативная историческая память, подразумевающая непосредственный коллективный и личный опыт общения с немецкой армией в 1914–1918 гг.
Быстро меняющаяся внешнеполитическая ситуация расставляла свои акценты в изображение врага. Вторжение германских войск на территорию Советского государства актуализировало Первое мировое противостояние и внесло собственные коррективы в образ врага, актуализировало исторические факты негуманного отношение немцев к русским солдатам и военнопленным в Первую мировую войну. Конкретные примеры зверств и ассоциативные модели были нацелены на достижение пропагандистского эффекта и формировали у советского человека эмоциональную враждебность и неприятие фашистов. Победы советской армии сняли необходимость широкой пропаганды образа врага-немца периода Первой мировой войны, но при помощи произведений мемуарной и художественной литературы содействовали его закреплению в исторической памяти.
Ключевые слова
Образ врага, советская пропаганда, Первая мировая война, Брусиловский прорыв, историческая память, коммуникативная память, ассоциативные модели, массовое сознание
Александров, Г. (ред.) 1942: Документы о зверствах немцев во время мировой войны 1914–1918 гг. Пропагандист 10, 59–64.
Голубев, А.В. (ред.) 1998: Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины ХХ века. М.
Гончаров, В.Л. (сост.) 1925: Разложение армии в 1917 году. М.-Л.
Дорожкин, А.Г. 2004: Российской дворянство во второй половине XIX – начале XX вв. в освещении германоязычных историков. ПРИ 3, 91–110.
Леонидов, Н. 1941: Когда и как русский народ бил германских захватчиков (В помощь пропагандисту и агитатору). М.
Купцова, И.В. 2004: «Наш солдат – это солдат удивительной, прямо таки железной стойкости». Военно-исторический журнал 10, 54–59.
Михайлович, З.З., Полянская, Л.И. (сост.) 1943: Зверства немцев в войну 1914–1918 гг. По документам Первой мировой войны. Л.
Редкин, А.Н. 1941: Победа русских войск над германской армией в империалистической войне 1914–1918 гг. Пропагандист 15, 11–13.
Репников А.П. (сост.) 2008: Дневник Л.А. Тихомирова. 1915–1917 гг. М.
Сенявская, Е.С. 2006: Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М.
Фатеев, А.В. 1999: Образ врага в советской пропаганде 1945–1954 гг. М.
Цехновицер, О. (ред.) 1939: Война. К 25-летию мировой войны 1914–1918. Л.
Чернова, Н.В. 2004: Кинематограф как средство деформации исторической памяти (на примере сталинской киномифологемы). В кн.: И.В. Нарский, О.С. Нагорная, О.Ю. Никонова, О.Ю., Хмелевская, Ю.А., (ред.), Век памяти, память века: опыт обращения с прошлым в ХХ столетии. Челябинск, 314–331.
Шулежкова, С.Г. (ред.) 2015: Публицистический арсенал общественных движений России и Германии. Магнитогорск.
Яковлев, Л. 1943: По страницам военных журналов. Звезда 1–2, 182–183.
Dowling, T.C. 2008: The Brusilov Offensive. Bloomington.
Petrone, K. 2011: The Great War in Russian Memory. Indiana University Press.